ПОЭТ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА
Николай Гумилёв
"Самый непрочитанный поэт" (А.Ахматова)
"Надо следовать своему призванию - писать стихи. Эти стихи должны быть лучше всех существующих, должны поражать, ослеплять, сводить с ума.
Но надо, чтобы поражали людей не только его стихи, но он сам, его жизнь.
Он должен совершать опасные путешествия, подвиги, покорять женские сердца. Этим мечтам Гумилёв, в сущности, следовал всю жизнь..."
(Г. Иванов)
Но надо, чтобы поражали людей не только его стихи, но он сам, его жизнь.
Он должен совершать опасные путешествия, подвиги, покорять женские сердца. Этим мечтам Гумилёв, в сущности, следовал всю жизнь..."
(Г. Иванов)
ПАРИЖ, РИМ, СОРБОННА, ФЛОРЕНЦИЯ, АФРИКА
Путешественник
Он бредил "Музой Дальних странствий".
Еще мальчишкой он увлекался зоологией и географией, дома завел разных животных: белку, морских свинок, белых мышей, птиц. А когда дома читали описание какого-либо путешествия, всегда следил по карте за маршрутом путешественников. Он бредил "Музой Дальних странствий".
Парусник. Фото нач.XX века
КАПИТАНЫ
На полярных морях и на южных,
По изгибам зеленых зыбей,
Меж базальтовых скал и жемчужных
Шелестят паруса кораблей.
Быстрокрылых ведут капитаны,
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель.
Чья не пылью затерянных хартий -
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь
И, взойдя на трепещущий мостик,
Вспоминает покинутый порт,
Отряхая ударами трости
Клочья пены с высоких ботфорт,
Или, бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвет пистолет,
Так, что сыпется золото с кружев,
С розоватых брабантских манжет /.../
На полярных морях и на южных,
По изгибам зеленых зыбей,
Меж базальтовых скал и жемчужных
Шелестят паруса кораблей.
Быстрокрылых ведут капитаны,
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель.
Чья не пылью затерянных хартий -
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь
И, взойдя на трепещущий мостик,
Вспоминает покинутый порт,
Отряхая ударами трости
Клочья пены с высоких ботфорт,
Или, бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвет пистолет,
Так, что сыпется золото с кружев,
С розоватых брабантских манжет /.../
Мальстрём (англ. maelstrom, швед. malström), употребляется также написание мальстрим — водоворот в Норвежском море у северо-западного побережья Норвегии.
Ха́ртия (лат. charta,греч. χάρτης — бумага, грамота), в Средние века и Новое время — название некоторых документов публично-правового характера (конституций и др. актов).
Брабантский. Обычно о кружевах, изготовленных в Брабанте.
Ха́ртия (лат. charta,греч. χάρτης — бумага, грамота), в Средние века и Новое время — название некоторых документов публично-правового характера (конституций и др. актов).
Брабантский. Обычно о кружевах, изготовленных в Брабанте.
В 1906 г. он совершает свое первое путешествие в Париж, где учится в Сорбонне; часто бывает в Лувре, зачарован готикой собора Нотр-Дам…
Нотр-Дам
Внутри собора
Вид издали
Затем Италия, древние гордые города, сами названия которых звучат, как музыка: Болонья, Падуя, Флоренция. Наконец, легендарный Рим… Капитолий, волчица - символ вечного города; это она, по преданию, выкормила основателей Рима - близнецов Ромула и Рема.
РИМ
Волчица с пастью кровавой
На белом, белом столбе,
Тебе, увенчанной славой,
По праву привет тебе.
С тобой младенцы, два брата,
К сосцам стремятся припасть.
Они не люди, волчата,
У них звериная масть.
Не правда ль, ты их любила,
Как маленьких, встарь, когда,
Рыча от бранного пыла,
Сжигали они города?
Когда же в царство покоя
Они умчались, как вздох,
Ты, долго и страшно воя,
Могилу рыла для трех.
Волчица, твой город тот же
У той же быстрой реки
Что мрамор высоких лоджий,
Колонн его завитки,
И лик Мадонн вдохновенный,
И храм святого Петра,
Покуда здесь неизменно
Зияет твоя нора,
Покуда жесткие травы
Растут из дряхлых камней
И смотрит месяц кровавый
Железных римских ночей?!
И город цезарей дивных,
Святых и великих пап,
Он крепок следом призывных,
Косматых звериных лап.
Волчица с пастью кровавой
На белом, белом столбе,
Тебе, увенчанной славой,
По праву привет тебе.
С тобой младенцы, два брата,
К сосцам стремятся припасть.
Они не люди, волчата,
У них звериная масть.
Не правда ль, ты их любила,
Как маленьких, встарь, когда,
Рыча от бранного пыла,
Сжигали они города?
Когда же в царство покоя
Они умчались, как вздох,
Ты, долго и страшно воя,
Могилу рыла для трех.
Волчица, твой город тот же
У той же быстрой реки
Что мрамор высоких лоджий,
Колонн его завитки,
И лик Мадонн вдохновенный,
И храм святого Петра,
Покуда здесь неизменно
Зияет твоя нора,
Покуда жесткие травы
Растут из дряхлых камней
И смотрит месяц кровавый
Железных римских ночей?!
И город цезарей дивных,
Святых и великих пап,
Он крепок следом призывных,
Косматых звериных лап.
Потом последовали Греция, Швеция, Турция, Норвегия и его любимая Африка… "... нельзя сказать, что Африка негостеприимна, её леса равно открыты для белых, как и для черных, к её водопоям по молчаливому соглашению человек подходит раньше зверя. Но она ждёт именно гостей и никогда не признает их хозяевами". (Из Африканского дневника)
«Я побывал в Африке три раза, и провел в этой стране почти два года. /…/ У меня есть мечта: пройти с юга на север Данакильскую пустыню…, исследовать нижнее течение реки Гаваша, узнать рассеянные там неизвестные племена».
(Из Африканского дневника)
ВСТУПЛЕНИЕ
Оглушенная ревом и топотом,
Облеченная в пламя и дымы,
О тебе, моя Африка, шёпотом
В небесах говорят серафимы.
И твое раскрывая Евангелье,
Повесть жизни ужасной и чудной,
О неопытном думают ангеле,
Что приставлен к тебе, безрассудной.
Про деянья свои и фантазии,
Про звериную душу послушай,
Ты, на дереве древнем Евразии
Исполинской висящая грушей.
Обреченный тебе, я поведаю
О вождях в леопардовых шкурах,
Что во мраке лесов за победою
Водят полчища воинов хмурых;
О деревнях с кумирами древними,
Что смеются улыбкой недоброй,
И о львах, что стоят над деревнями
И хвостом ударяют о ребра.
Дай за это дорогу мне торную,
Там где нету пути человеку,
Дай назвать моим именем черную,
До сих пор неоткрытую реку.
И последняя милость, с которою
Отойду я в селенья святые,
Дай скончаться под той сикоморою,
Где с Христом отдыхала Мария.
Оглушенная ревом и топотом,
Облеченная в пламя и дымы,
О тебе, моя Африка, шёпотом
В небесах говорят серафимы.
И твое раскрывая Евангелье,
Повесть жизни ужасной и чудной,
О неопытном думают ангеле,
Что приставлен к тебе, безрассудной.
Про деянья свои и фантазии,
Про звериную душу послушай,
Ты, на дереве древнем Евразии
Исполинской висящая грушей.
Обреченный тебе, я поведаю
О вождях в леопардовых шкурах,
Что во мраке лесов за победою
Водят полчища воинов хмурых;
О деревнях с кумирами древними,
Что смеются улыбкой недоброй,
И о львах, что стоят над деревнями
И хвостом ударяют о ребра.
Дай за это дорогу мне торную,
Там где нету пути человеку,
Дай назвать моим именем черную,
До сих пор неоткрытую реку.
И последняя милость, с которою
Отойду я в селенья святые,
Дай скончаться под той сикоморою,
Где с Христом отдыхала Мария.
Сикомора — дерево, которое может вырасти за столетия (600-1200 лет!) от 18 до 40 м.
«Мне в Африке нравится обыденность… Быть пастухом, ходить по тропинкам, вечерами сидеть у плетня…»
(Из Африканского дневника)
ПРАПАМЯТЬ
И вот вся жизнь! Круженье, пенье,
Моря, пустыни, города,
Мелькающее отраженье
Потерянного навсегда.
Бушует пламя, трубят трубы,
И кони рыжие летят,
Потом волнующие губы
О счастье, кажется, твердят.
И вот опять восторг и горе,
Опять, как прежде, как всегда,
Седою гривой машет море,
Встают пустыни, города.
Когда же, наконец, восставши
От сна, я буду снова я, —
Простой индиец, задремавший
В священный вечер у ручья?
Рене Магритт. Ностальгия.
ТАЙНОЕ ОБЩЕСТВО, ДУЭЛЬ, КОНКИСТАДОР
Авантюрист
Он любил искушать судьбу
В детстве он организовал в гимназии тайное общество, где был известен под именем Брамы-Тамы. В подвале гимназии он устраивал тайные собрания при свечах. Он любил искушать судьбу. Это проявлялось во всём - от мелочей (например, любил ездить верхом на необъезженных лошадях), до вещей более серьёзных: известна история о том, как он вызвал на дуэль поэта Волошина. Правда, "классической", кровавой дуэли не получилось...
"Местом дуэли была выбрана... Чёрная речка, потому что там дрался Пушкин с Дантесом. Он прибыл к Чёрной речке... в точно назначенное время, прямой и торжественный, как всегда. Но с Максом Волошиным случилась беда - по пути он потерял в глубоком снегу калошу... Тогда он, озябший, уставший ждать, пошел навстречу и тоже принял участие в поисках...Он рассказывал о дуэли насмешливо..."
(Из воспоминаний Чуковского)
(Из воспоминаний Чуковского)
Н.Гумилёв и М.Волошин
Он любил искушать судьбу и играть в прятки со смертью…
СТАРЫЙ КОНКИСТАДОР
Углубясь в неведомые горы,
Заблудился старый конкистадор,
В дымном небе плавали кондоры,
Нависали снежные громады.
Восемь дней скитался он без пищи,
Конь издох, но под большим уступом
Он нашел уютное жилище,
Чтоб не разлучаться с милым трупом.
Там он жил в тени сухих смоковниц
Песни пел о солнечной Кастилье,
Вспоминал сраженья и любовниц,
Видел то пищали, то мантильи.
Как всегда, был дерзок и спокоен
И не знал ни ужаса, ни злости,
Смерть пришла, и предложил ей воин
Поиграть в изломанные кости.
Углубясь в неведомые горы,
Заблудился старый конкистадор,
В дымном небе плавали кондоры,
Нависали снежные громады.
Восемь дней скитался он без пищи,
Конь издох, но под большим уступом
Он нашел уютное жилище,
Чтоб не разлучаться с милым трупом.
Там он жил в тени сухих смоковниц
Песни пел о солнечной Кастилье,
Вспоминал сраженья и любовниц,
Видел то пищали, то мантильи.
Как всегда, был дерзок и спокоен
И не знал ни ужаса, ни злости,
Смерть пришла, и предложил ей воин
Поиграть в изломанные кости.
С.Дали. Всадник по имени Смерть
Конкистадо́р (архаизм конквиста́дор, исп. conquistador — завоеватель) — в период конца XV — XVI веков испанский или португальский завоеватель территорий Нового Света в эпоху колонизации Америки, участник конкисты — завоевания Америки.
Смоковница - это уникальное растение, пришедшее к нам из далекой древности. Оно известно еще как инжир или фиговое дерево
Касти́лия (исп. Castilla) — исторический регион в Испании.
Пища́ль — общее русское название ранних образцов средне- и длинноствольного огнестрельного оружия.
Манти́лья (исп. mantilla, от лат. mantellum — покрывало, покров) — элемент национального испанского женского костюма, длинный шелковый или кружевной шарф-вуаль, который обычно надевается поверх высокого гребня.
Смоковница - это уникальное растение, пришедшее к нам из далекой древности. Оно известно еще как инжир или фиговое дерево
Касти́лия (исп. Castilla) — исторический регион в Испании.
Пища́ль — общее русское название ранних образцов средне- и длинноствольного огнестрельного оружия.
Манти́лья (исп. mantilla, от лат. mantellum — покрывало, покров) — элемент национального испанского женского костюма, длинный шелковый или кружевной шарф-вуаль, который обычно надевается поверх высокого гребня.
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
Воин
О его храбрости ходили легенды
В детстве он устраивал баталии всех родов войск…
Первая мировая война… О его храбрости ходили легенды. Но удивительнее храбрости было другое: он, человек привыкший к комфорту, в мирной жизни поражавший своей внешней чопорностью, не только "безропотно сносил" все тяготы похода, но вёл себя так, будто всю жизнь ему приходилось не слезать с седла и не есть по несколько дней... В 1914 году он награжден Георгиевским крестом 4 степени. В 1915 - произведён в унтер-офицеры.
Первая мировая война… О его храбрости ходили легенды. Но удивительнее храбрости было другое: он, человек привыкший к комфорту, в мирной жизни поражавший своей внешней чопорностью, не только "безропотно сносил" все тяготы похода, но вёл себя так, будто всю жизнь ему приходилось не слезать с седла и не есть по несколько дней... В 1914 году он награжден Георгиевским крестом 4 степени. В 1915 - произведён в унтер-офицеры.
НАСТУПЛЕНИЕ
Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня.
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.
Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого, что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.
И залитые кровью недели
Ослепительны и легки.
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки.
Я кричу, и мой голос дикий.
Это медь ударяет в медь.
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.
Словно молоты громовые
Или волны гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей.
И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.
Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня.
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.
Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого, что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.
И залитые кровью недели
Ослепительны и легки.
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки.
Я кричу, и мой голос дикий.
Это медь ударяет в медь.
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.
Словно молоты громовые
Или волны гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей.
И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.
Шрапне́ль — вид артиллерийского снаряда, предназначенный для поражения живой силы противника. Назван в честь Генри Шрэпнела (1761—1842) — офицера британской армии, который создал первый снаряд такого вида.
НАЧИТАННОСТЬ, ОБРАЗОВАННОСТЬ
Книжник
Чтение - любимое занятие
Читать научился в 6 лет, к 12 годам перечитал всю библиотеку родителей… Чтение становится любимым занятием. Начитанность и образованность его были удивительны. Современники отмечают, что, казалось, не было таких вещей, о которых он ничего не знал, начиная от сортов французского сыра или итальянских вин и кончая сложными философскими вопросами.
 |  |
ЧИТАТЕЛЬ КНИГ
Читатель книг, и я хотел найти
Мой тихий рай в покорности сознанья.
Я их любил, те странные пути,
Где нет надежд и нет воспоминанья.
Неутомимо плыть ручьями строк,
В проливы глав вступать нетерпеливо
И наблюдать, как пенится поток,
И слушать гул идущего прилива!
Но вечером… О, как она страшна,
Ночная тень за шкафом, за киотом,
И маятник, недвижный как луна,
Что светит над мерцающим болотом!
Читатель книг, и я хотел найти
Мой тихий рай в покорности сознанья.
Я их любил, те странные пути,
Где нет надежд и нет воспоминанья.
Неутомимо плыть ручьями строк,
В проливы глав вступать нетерпеливо
И наблюдать, как пенится поток,
И слушать гул идущего прилива!
Но вечером… О, как она страшна,
Ночная тень за шкафом, за киотом,
И маятник, недвижный как луна,
Что светит над мерцающим болотом!
Кио́т, киво́т, кио́ть (от греч. κῑβωτός — ящик, ковчег), божница — особый украшенный шкафчик (часто створчатый) или застеклённая полка для икон.
ДОН ЖУАН, РЫЦАРЬ
Аристократ-эстет
Он проповедовал кодекс средневековой рыцарственности
«Я всегда был снобом и эстетом. В 14 лет я прочитал «Портрет Дориана Грея» и вообразил себя лордом Генри».
Любимый писатель в юности - Оскар Уайльд.
Любимый герой - Дон Жуан."Он проповедовал кодекс средневековой рыцарственности..." (Н.Войтинская). И подобно Дон Жуану он был рыцарем и покорителем женских сердец.
ДОН ЖУАН
Моя мечта надменна и проста:
Схватить весло, поставить ногу в стремя
И обмануть медлительное время,
Всегда лобзая новые уста.
А в старости принять завет Христа,
Потупить взор, посыпать пеплом темя
И взять на грудь спасающее бремя
Тяжелого железного креста!
И лишь когда средь оргии победной
Я вдруг опомнюсь, как лунатик бледный,
Испуганный в тиши своих путей,
Я вспоминаю, что, ненужный атом,
Я не имел от женщины детей
И никогда не звал мужчину братом...
Моя мечта надменна и проста:
Схватить весло, поставить ногу в стремя
И обмануть медлительное время,
Всегда лобзая новые уста.
А в старости принять завет Христа,
Потупить взор, посыпать пеплом темя
И взять на грудь спасающее бремя
Тяжелого железного креста!
И лишь когда средь оргии победной
Я вдруг опомнюсь, как лунатик бледный,
Испуганный в тиши своих путей,
Я вспоминаю, что, ненужный атом,
Я не имел от женщины детей
И никогда не звал мужчину братом...
Мстислав Фармаковский. «Николай Степанович Гумилёв». 1908.
ОН и она
Влюблённый поэт
"Ее душа открыта жадно/Лишь медной музыке стиха"
Он встретил её в 1903 году в Царскосельской гимназии. Ему было 17, ей - 15… Её фамилия была Горенко. Анна Горенко (Ахматова).
"У меня была свинка, и лицо моё было до глаз закрыто, чтоб не видно было страшной опухоли. Он просил меня открыть лицо, говорил: "Тогда я Вас разлюблю!" Я открывала лицо, показывала, но он не переставал любить, говорил только, что я похожа на Екатерину II".
(Из воспоминаний Анны Горенко)
25 апреля 1910 года они поженились.
О. Делла-Вос-Кардовская. Портрет А.Ахматовой. 1914
ОНА
Я знаю женщину: молчанье,
Усталость горькая от слов,
Живет в таинственном мерцанье
Ее расширенных зрачков.
Ее душа открыта жадно
Лишь медной музыке стиха,
Пред жизнью, дольней и отрадной
Высокомерна и глуха.
Неслышный и неторопливый,
Так странно плавен шаг ее,
Назвать нельзя ее красивой,
Но в ней все счастие мое.
Когда я жажду своеволий
И смел и горд - я к ней иду
Учиться мудрой сладкой боли
В ее истоме и бреду.
Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке.
Я знаю женщину: молчанье,
Усталость горькая от слов,
Живет в таинственном мерцанье
Ее расширенных зрачков.
Ее душа открыта жадно
Лишь медной музыке стиха,
Пред жизнью, дольней и отрадной
Высокомерна и глуха.
Неслышный и неторопливый,
Так странно плавен шаг ее,
Назвать нельзя ее красивой,
Но в ней все счастие мое.
Когда я жажду своеволий
И смел и горд - я к ней иду
Учиться мудрой сладкой боли
В ее истоме и бреду.
Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке.
Анна Ахматова и Николай Гумилев с сыном Львом. Царское село, 1915 год.
"Оба были слишком свободными и большими людьми для пары воркующих голубков... Их отношения были скорее тайным единоборством..." (Н.Срезневская)
"Когда в 1918 году он вернулся из заграничной командировки, я сказала ему: "Дай мне развод". Он страшно побледнел. "Пожалуйста"... Не просил ни остаться, ничего не спрашивал даже...
Только раз он заговорил об этом. Когда мы сидели в комнате, а наш сын разбирал перед нами игрушки, мы смотрели на него, он внезапно поцеловал руку мою и грустно сказал: "Зачем ты всё это выдумала?"
(Из воспоминаний А.Ахматовой)
Николай Тырса. «Портрет А.А.Ахматовой». 1928.
ОТРАВЛЕННЫЙ
«Ты совсем, ты совсем снеговая,
Как ты странно и страшно бледна!
Почему ты дрожишь, подавая
Мне стакан золотого вина?»
Отвернулась печальной и гибкой...
Что я знаю, то знаю давно,
Но я выпью, и выпью с улыбкой
Все налитое ею вино.
А потом, когда свечи потушат
И кошмары придут на постель,
Те кошмары, что медленно душат,
Я смертельный почувствую хмель...
И приду к ней, скажу: «Дорогая,
Видел я удивительный сон.
Ах, мне снилась равнина без края
И совсем золотой небосклон.
Знай, я больше не буду жестоким,
Будь счастливой, с кем хочешь, хоть с ним,
Я уеду далеким, далеким,
Я не буду печальным и злым.
Мне из рая, прохладного рая,
Видны белые отсветы дня...
И мне сладко — не плачь, дорогая,—
Знать, что ты отравила меня».
«Ты совсем, ты совсем снеговая,
Как ты странно и страшно бледна!
Почему ты дрожишь, подавая
Мне стакан золотого вина?»
Отвернулась печальной и гибкой...
Что я знаю, то знаю давно,
Но я выпью, и выпью с улыбкой
Все налитое ею вино.
А потом, когда свечи потушат
И кошмары придут на постель,
Те кошмары, что медленно душат,
Я смертельный почувствую хмель...
И приду к ней, скажу: «Дорогая,
Видел я удивительный сон.
Ах, мне снилась равнина без края
И совсем золотой небосклон.
Знай, я больше не буду жестоким,
Будь счастливой, с кем хочешь, хоть с ним,
Я уеду далеким, далеким,
Я не буду печальным и злым.
Мне из рая, прохладного рая,
Видны белые отсветы дня...
И мне сладко — не плачь, дорогая,—
Знать, что ты отравила меня».
ТРАГИЧЕСКАЯ и великая
Судьба
"И умру я не на постели,/При нотариусе и враче"
Он был расстрелян в августе 1921 г.
«Предрассудки, как вы называете это, дворянской офицерской чести не позволили мне пойти с доносом», - заявил поэт Николай Гумилев.
Худ. Михаил Кудреватый.
«Поэты и судьба».
1990.
И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще...
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще...
Гумилёв был расстрелян в августе 1921 года, как утверждалось долгие годы - за участие в контрреволюционном заговоре. Но в 1987 году в журнале "Новый мир" появилось сообщение юриста Терехова, который изучал архивы по делу Гумилёва. Терехов пишет, что преступление Гумилёва заключалось в том, что он "не донёс органам советской власти, что ему предлагали вступить в заговорщицкую офицерскую организацию, от чего он категорически отказался. Никаких обвинительных материалов в том деле больше нет".«Предрассудки, как вы называете это, дворянской офицерской чести не позволили мне пойти с доносом», - заявил поэт Николай Гумилев
ПОСЛЕДНЕЕ ФОТО без ретуши
Эта фотография из следственного дела была опубликована в 1996 году в статье Бориса Краевского "Дело Таганцева" (Краевский Б.П. Дело Таганцева/Краевский Б.П. // Дворянское собрание: Историко-публицистический и литературный альманах, Москва, 1996, №4. С. 264-278).
В.А.Бондарев. Портрет Николая Гумилёва. 1984 г.
ВЕЧНОЕ
Я в коридоре дней сомкнутых,
Где даже небо тяжкий гнет,
Смотрю в века, живу в минутах,
Но жду Субботы из Суббот;
Конца тревогам и удачам,
Слепым блужданиям души…
О день, когда я буду зрячим
И странно знающим, спеши!
Я душу обрету иную,
Все, что дразнило, уловя.
Благословлю я золотую
Дорогу к солнцу от червя.
И тот, кто шел со мною рядом
В громах и кроткой тишине, —
Кто был жесток к моим усладам
И ясно милостив к вине;
Учил молчать, учил бороться,
Всей древней мудрости земли, —
Положит посох, обернется
И скажет просто: «мы пришли».
Я в коридоре дней сомкнутых,
Где даже небо тяжкий гнет,
Смотрю в века, живу в минутах,
Но жду Субботы из Суббот;
Конца тревогам и удачам,
Слепым блужданиям души…
О день, когда я буду зрячим
И странно знающим, спеши!
Я душу обрету иную,
Все, что дразнило, уловя.
Благословлю я золотую
Дорогу к солнцу от червя.
И тот, кто шел со мною рядом
В громах и кроткой тишине, —
Кто был жесток к моим усладам
И ясно милостив к вине;
Учил молчать, учил бороться,
Всей древней мудрости земли, —
Положит посох, обернется
И скажет просто: «мы пришли».
Имя Николая Степановича Гумилёва было на пять десятилетий вычеркнуто из русской культуры. Как только не клеймили его!
Но время всё расставило по своим местам.
У Гумилёва всегда были, есть и будут читатели...
Но время всё расставило по своим местам.
У Гумилёва всегда были, есть и будут читатели...
© Автор: Чиркова Елена Владимировна, 2021
